Imperial Advisor
Язык математики всеяден. Им вполне можно изложить и закономерности эволюции галактик, и траекторию полета шокбольного мяча. И то, как будет распространяться увядание по тканям листа, которому предстоит закружиться в потоке осеннего ветра, и причуды мутационных процессов внутри вирусов. А также - влияние диверсий тайферианских террористов-инсектоидов на целебные свойства бакты…
Пронизывающая голову усталость пополам с болью стала вторым «я»Веджа Энтиллса, еще недавно коммандера Новой Республики, а ныне… читать дальше
— Заключенный номер 552160. – Отрезал Ведж, не оборачиваясь на вошедшую. Которую он слишком хорошо запомнил по Даркнеллу. Белые пряди в иссиня-черных волосах, льдисто-пламенный взгляд. Явно избыточные, на вкус Веджа, рост и стать, совершенно космическая самоуверенность. — Тебе ведь так угодно меня классифицировать — ну и не погань мое имя своим языком.
Он демонстративно продолжал любоваться проекциями зданий в объемном изображении, создаваемом компьютером-голографом. Результаты его аналитической работы наверняка и так уже были ей известны. И наверняка не смогут повалять на ее действия — ну что ж, он хотя бы попытался… Теперь бы еще как-то выбраться отсюда. Или хотя бы передать данные — поделиться результатом с ребятами Кракена или еще хоть кем-то, кто передаст их повстанцам. Но пока что все усилия в этих направлениях были тщетны. Значит, остается лишь выбираться из плена. Помещение, в котором его заперли, походило скорее на больничную палату, чем на тюремную камеру, насчет своего положения коммандер не обманывался. Правда, обычно пленных не наряжают в парадную форму Новой Республики — поглумиться решили, что ли?
— Превосходно, Ведж. Я очень люблю дерзость. Но вот твои неуклюжие попытки выйти отсюда в ваш повстанческий аналог голонета ничего, кроме сожаления, не вызывают. Зато твои архитектурные увлечения вполне уместны. Скоро они еще уместнее будут на Корусанте. Когда твои вонючие дружки из Альянса, — женщина в притворном сожалении схватилась за нежный лоб, — прошу прощения, Новой Республики — будут превращать его в груду оплавленного камня. Успешно соперничая в этом с жирным гундарком Зсинджем, одноглазым шизофреником Харрском — и далее по списку.
— И ты согласна отдать им Центр твоей Империи?! — Ведж вскочил, но едва не рухнул обратно в кресло; его мутило не столько от усталости, сколько от ужаса. Его воображение было раздавлено картинами предстоящей всепланетной бойни. — Там больше триллиона человек!
Ведж не сомневался: чем бы ни кончилось дело, имперская пропаганда сумеет выставить виновниками катастрофы повстанцев — и только повстанцев. «Если уж Альдераан умудрились на нас повесить!»
— Слишком много, — надула губки Айсард. — Я привезу туда новое население — верное памяти Императора. И никаких «нижних ярусов» я больше не потерплю.
Ведж таки вынужден был схватиться за кресло.
«Поехавшая, Палпатина ей в... Ей триллион человек что мухи!»
На брифинге в штабе Акбара им показали ту, с кем «пронырам» придется иметь дело. Голограмма впечатляла — особенно Веджа, враз признавшего свою даркнелловскую… знакомой ее не назовешь, ведь ее настоящего имени он тогда так и не услышал. Случайную союзницу, которая помогла ему вытащить Бел Иблиса с той криффовой планетки, но при этом почему-то считавшую, что действует во благо Императора. Тогдашние мотивы дамы Веджа не слишком-то волновали: ее помощь пришлась весьма кстати, да и вместе им было — не так чтобы плохо.
Но раньше он и не думал отождествлять ее с Исэнн Айсард, о коварстве и эффективности действий которой среди повстанцев гуляли самые мрачные слухи.
— Ты. Этого. Не. Сделаешь. — в горле Веджа было так сухо, словно вокруг была бесконечная пустыня какого-нибудь Татуина, а не набухший влагой воздух тропических широт Тайферры.
— Когда твои навигационные таланты помогли мне выбраться с Даркнелла, я заподозрила, твой математический дар можно использовать отнюдь не только в области навигации. И что недоумки-повстанцы никогда не оценят его по достоинству. После того, как твои математические способности. Ты славно поработал Веджи, но теперь тебе и отдохнуть пора. — Полный рот осклабился в издевательской пародии на улыбку, но от нее Веджу, как ни странно, стало полегче. Равно как и от ласкательного произношения его имени — а ведь до сих пор он никому не позволял так себя звать, кроме разве что Миракс…
Сначала он почувствовал, как веки наливаются тяжестью, и лишь потом успел заметить инъект-пистолет в скульптурных очертаний руке.
***
Видимо, снотворное было достаточно сильным, чтобы его успокаивающее воздействие продолжалось и после пробуждения. Иначе трудно было объяснить ощущение покоя, разлитого в воздухе — не могло ж оно исходить от чересчур знакомой фигуры, задрапированной в красную ткань и, как казалось Веджу, подпиравшей невысокий потолок. Из самого дна сознания пробивалось, как слабенький ручеек на дне пещеры, неожиданное ощущение: уж теперь-то ему все ясно, и беспокоиться больше не о чем.
Дальняя стена словно бы исчезла, открывая панораму того, что осталось от города Ксукфра. Кореллианин не успел разобрать, включила ли женщина голопроектор, или стена и впрямь стала прозрачной. Увиденного ему в любом случае было достаточно. Математические способности, которым воздала должное мадам директор, легко позволяли подсчитать, сколько жителей испарилось во взрывах, сгорело заживо, было раздавлено или доживало остатки жизни в толще спекшихся обломков разрушенных зданий.
Результаты повстанческого налета на крупнейший центр производства бакты, превратившей город Ксукфра в истерзанный камень, а Веджа в заключенного номер 522160, вызывали у Айсард широкую довольную улыбку — средней степени ядовитости.
— Каково мнение моего главного архитектора: станет ли пейзаж Корусанта более величественным после его освобождения доблестными силами Новой Республики? — Женщина опустилась на стул рядом с Веджем, нагнулась к его лицу, пристально всматриваясь. — Он — шедевр галактического градостроительства; не будут ли своего рода шедевром и его развалины?
Он схватил ее белые пряди (как оказалось — довольно широкие), обрамляющие лицо, рванул изо всех сил, их заставив ее упасть на колени.
— Веджи, не надо, — попросила она.— Излишне торопливые — плохо кончают.
Помимо явно непривычной для нее просительной интонации в ее слегка сдавленном болью голосе ничего не было. И на лице – ни гнева, ни испуга, ни хотя бы раздражения. Только боль. И никаких попыток сопротивляться…. По Даркнеллу Ведж прекрасно помнил, как она способна расправиться даже с вооруженным противником. Значит, либо разыгрывает какой-то спектакль. Либо…
— Почему тебе вечно жаль всех этих существ, кому на тебя плевать? А вот меня – не жаль никогда? – и здесь уже чувствовалась злость, хотя куда больше было горечи. Если Айсард способна была на некое подобие чувства раскаяния, она вероятно, испытывала это сейчас.
…Либо она и в самом деле пытается заглянуть вглубь его мотивов – и не может его понять.
— Можно подумать, тебе на меня не плевать, — постарался насытить свой голос издевкой, но как-то не вышло. А вот гладить ее щеки, одновременно приводя в порядок скомканные белые пряди — как выяснилось, вполне широкие, — получилось, и еще как.
— Все началось с того, что я стала слишком часто видеть тебя. И не только во сне.
***
Странные сновидения посещали директора имперской разведки, а ныне и главу правительства Галактической Империи не первый десяток раз. Несмотря на все вариации, суть их была одинакова: она сама погубила дело своей жизни – все, почти все; и единственным, кто оставался в такой момент рядом, был этот… При мысли о том, что в ее судьбе хоть что-то может зависеть от такого типа, Айсард хотелось рычать с бессильной яростью рэнкора, которому вырывают последний клык. Это ей не поможет. Станет только хуже. Выбросить бы эту ерунду из головы да забыть сразу, но нет, привычка изучать информацию, не пренебрегая никаким пьяным гунганьим бредом, въелась в каждую клеточку.
Из-под грифеля появлялись безошибочно узнаваемые черты. Знакомую всей Галактике словно бы вскипевшую, как лава, а затем застывшую и растрескавшуюся плоть лица. Она всегда рисовала лицо повелителя, когда нужно было успокоиться и сосредоточиться. Движения были отработаны до автоматизма, руки сами знали что делать,– и можно было даже не смотреть на лист с портретом императора, который вот-вот пополнит общую, все время утолщающуюся пачку столь же бережно хранимых портретов; прибегать к этому успокоительному средству женщине приходилось все чаще.
«Как вам такая арт-терапия, мадам директор?» - она почти слышала глубокий, тяжелый, но мягкий голос, который ей теперь даже не снится. И давно умолк наяву.
На душе Исэнн Айсард было тепло и уютно, как не бывало, наверное, со времен получения последнего обстоятельного доклада о ситуации в системе Эндор.
Оставалось бросить удовлетворенный взгляд на лежащий перед ней результат целебного творчества.
С лица повелителя, которое было таким же, как и всегда на ее рисунках, на мадам директор оценивающе взирали глаза человека, которому куда больше подошли бы вечно взъерошенные волосы, легкая, однако не лишенная самоуверенности улыбка – и неистребимый кореллианский акцент, звучавший из уст этого человека вполне, впрочем, уютно.
Уютно, вот ведь криффы его дери, вот где была неожиданность: несмотря на обнаруженный в рисунке вопиющий дефект, ощущение разливающегося в душе тепла не думало покидать Снежную Королеву. Которая, с приятной ленцой раскинувшись в кресле, прикидывала: что же с ним теперь делать? И с чувством, взявшимся непонятно откуда, и с – как ни странно определять так повстанца – с человеком, его вызывающим?
***
— Ты не прав, Веджи. Меня не покидает предчувствие: когда у меня ничего не останется, я смогу всецело тебе доверять. Ты единственный человек, о котором я могу так сказать, не кривя душой.
От рассказа Исэнн (если уж он для нее Веджи, то почему б ее так не называть?) Ведж, и сам не заметил как скатился с кушетки. Точнее, от выводов из него. В прошлую их встречу эта женщина говорила об Императоре как религиозный фанатик о божестве. «Неслабо у нее в голове что-то сдвинулось».
За «перевариванием» информации Ведж как-то и не заметил, что они стоят на коленях лицом к лицу, а он прижимает к себе крепкую фигуру, обнимая ее прямые плечи и прильнув щекой к ее щеке.
Мысль, пробивавшаяся из глубин сознания, подобно роднику из дна пещеры, обрела ясность — подземный источник заискрился, подсвеченный солнечными лучами:
— С заключенными командование планы не обсуждает.
Рот Веджа заполнился ее дыханием. Мягкие губы были суховатыми и прохладными — как раз то, что нужно на вечно пропаренной насквозь Тайферре.
— Ты замечательный тугодум, мой милый мальчик. Как видно, таланты к математическому анализу не дают возможности хорошо соображать.
Он слегка отстранился, продолжая обнимать ее за плечи. И увидел то, чего не замечал раньше: в разного цвета глазах разноцветные искорки: в левом искрится снежное серебро, в правом – белое золото раскаленного металла.
— Значит, не будешь нас на Корусант заманивать, чтоб мы его снесли? Откажешься от применения «крайтос»? Иначе ты бы мне про то не сказала?
— Но для этого ты кое-что сделаешь, Веджи. Для начала, твои руки почтят мои волосы своим вниманием, — красивая ледяная маска, что была у нее вместо лица, приобрела почти ласковое выражение. По крайней мере, попыталась это сделать.
— Так тебе что, понравилось? — мягких очертаний физиономия кореллианина резко вытянулось от удивления.
— Ты наверняка много слышал о том, как я люблю причинять боль другим, но что я люблю терпеть ее и сама, тебе лишь предстоит узнать.
Одним резким движением она развернулась к нему спиной. Не слишком длинные, обрезанные чуть ниже плеч волосы объемистой массой хлынули в его руки. Лишь слегка оттягивая их назад, Ведж комкал жесткую черную гладь, рассеченную двумя ослепительно-белыми потоками.
— Нет, Веджи, так нечестно, — насмешливо протянула она. — Совсем не больно.
Айсард легко помассировала кисти его рук, вынудив их расслабиться и разжать хватку. После чего легонько погладила его ладони, с игривой благодарностью пощекотав их острыми ногтями.
Она поднялась над ним во весь рост. Глаз цвета кипящей магмы игриво подмигнул:
— Видимо, в этом платье я не вызываю у тебя достаточного энтузиазма, — сказано-сделано, одеяние, до того скрадывавшее выпуклости рослой мадам директор, а также всячески акцентировавшее внимание на ее высоте и стройности, раскрывшись посередине (а ведь только что казалось цельным куском ткани), отлетело в сторону. И аккуратно накрыло собой кушетку.
— А теперь тебе предоставляется честь снять с мен наиболее интимную деталь туалета.
Ведж сразу понял, что имеется в виду. Вовсе не нижнее белье, от изысканно-серых кружев которого Айсард избавилась и без посторонней помощи. Но на левой руке женщины, пристегнутая специальными креплениями возле ладони и у локтя, располагалась укороченная бласт-винтовка, ранее скрытая широким рукавом роскошного платья.
Осторожно отсоединив оружие, Ведж аккуратно положил его на стол, подле голографа.
Куда потом отправилась и его хозяйка — чуть только руки Веджа легли на ее плечи, помяли ключицы, прихватив волосы и стали пригибать ее шею книзу, Айсард оперлась локтями на стол — стол был довольно-таки высоким, — изогнувшись почти под прямым углом.
— Ах, Веджи, — ее смех звучал как треск лопающихся ледяных глыб на Хоте, — ты же так можешь не достать! Возьми-ка на пару подушек … И встань на них, они достаточно плотные — тогда мы с тобой будем на одном уровне.
Подождав, пока она устанет смеяться, Ведж наклонился к ней, чтобы поцеловать жутковато-манящую улыбку, в которой смешивались желание и гордость собой, безо всякого следа нежности.
— Ненавидеть меня должна, а на самом деле заботишься, — улыбнулся Ведж ее подсказке. — Странная ты, мадам Айсард.
Она не ответила, лишь нетерпеливо притопнула высоким каблуком цвета свежей крови. Что ж, одежды на нем и так остался самый минимум (видимо, остальное с него сняли, чтобы сложить на ближайшем стуле, пока он спал), освободиться труда не составляло.
Увлекшись дегустацией ее сильной, широкой спины и поразительно гибкой поясницы, а также и всего того, что пониже — Ведж сам не заметил, как, чуть приоткрыв нижние оконечности этих чудесных овальных форм, оказался в ней. Его горячность заполняла ее постепенно, миллиметр за миллиметром, но все же достаточно резко для того, чтобы одарять ее болью, о которой она просила. Не забывал оттягивать ее голову за белые и черные пряди то вверх, то вниз, то в сторону; не слишком резко, но все же с услаждающей ее болезненностью. Айсард низко, раскатисто охала, почти не шевелясь. Поглаживала его бедра, взбадривая. Без единого слова брала его руки в свои и бурно целовала его пальцы, после чего вновь клала руки Веджа на свою голову. Чтобы продолжал оттягивать ее волосы. То с одной стороны, то с другой. Билась в оргазме от финального наслаждения, целовала, уж не разбирая: где его руки, а где — поверхность стола, теплую и влажную от их общей горячности. У Веджа к тому времени из всех чувств осталось лишь осязание. И одно желание — сохранить равновесие, не упасть и не придавить свою Исэнн. Когда это все же случилось он пребывал в полубеспамятстве. Потому не чувствовал, как она осторожно подхватила его и перенесла на кушетку. Где, ощупав его лицо роскошными увлажнившимися губами — распаленному Веджу они все равно показались почти прохладными — и, покрыв его лоб влажной холодной тканью, упала ничком рядом с ним.
Ведж стал приходить в сознание от ощущения губ и языка, двигающихся вверх по его бедрам – почти не отрываясь. Изящное, но смертоносно мощное тело придавило его. («Гигантская змея, обовьет и раздробит своим телом все кости», — мелькнуло в затуманенном сознании.) Он врастал в нее, привнося все больше горячей и сладкой боли в самую глубину женских органов, а она бурно извивалась на нем с тяжкими стонами громко говорила и ругалась на разных языках, в то время как он осторожно пригибал ее к себе за белые пряди, лаская губами поочередно ее полный большой рот, который только тогда и умолкал, то обширную и крепкую грудь. Когда у него уже не осталось сил ни на что, кроме как расслабиться на подушках в положении полулежа, Исэнн сочно, басовито смеялась, опрокинувшись на спину, направляла острые каблуки ему в лицо и дразнила ими нежную кожу кореллианина. Обнимая ее статуарной красоты ноги, он и уснул окончательно.
***
— Веджи, ты, оказывается, умеешь заваривать чай?
Мадам директор невозмутимо дегустировала содержимое чашки мелкими глоточками. Сидя в непринужденной позе, но, тем не менее, идеально прямой, как пики корусантских небоскребов. Свободное ярко-красное одеяние все также идеально драпировало ее фигуру — как будто ничего не случилось. И как будто рукав не скрывал бласт-винтовку.
— Чай успокоительное хорошее, а напугала ты меня вчера знатно.
— Однако нельзя не согласиться с тем, что мои намеки на грядущую судьбу Центра Империи на тебя подействовали. Как и положено хорошему архитектуру, ты наделен отменным пространственным воображением: когда ты представил себе рушащийся и плавящийся планетарный город, на нижних ярусах которого люди и экзоты грызут друг другу глотки, одновременно сгнивая заживо от «крайтоса». И превращаясь в более чем неаппетитную, — кстати. В отличие от твоего превосходного чая, — жидкую массу… Так ты сразу приобрел нежный оттенок столь любимого на твоей родине цвета. И превзошел если не всех, то почти всех лучших аналитиков, находящихся в моем распоряжении, чтобы показать мне, насколько высока вероятность опасной мутации вируса в результате попыток лечения его бактой, испорченной террористами ашерн. К которым, к слову сказать, столь покровительственно относятся твои бывшие коллеги.
Веджа передернуло:
— И что остановить эпидемию в Центральных Мирах, если та выплеснется за пределы Корусанта, не получится. А там и дальше пойдет. Хорошо, хватило у тебя ума от твоих дурацких планов отказаться.
Сидевшая рядом с ним на кушетке женщина успокаивающе положила руку ему на плечо. В ее извечно высокомерном тоне появились нотки легкого снисхождения:
— А вот что касается твоих коллег — раз уж тебе не нравится, что я зову их «бывшими» — так они-то ничуть не отказались от идеи нападения на Корусант.
Кореллианин чуть не выронил чашку; хорошо, что чай в ней остался — только у самого дна.
— Ты не сравнивай. У них разведка не то, что у тебя. Много не знают, вот и…
Пленительные губы Айсард сложились в уже привычный Веджу крайтов оскал:
— Не стоит недооценивать их. Ты видел исследовательский комплекс «Альдераан Биотикс» в системе Пирия. Неужели ты думаешь, что ваша разведка их не видела? И не сумела сложить два и два, увидев, сколь малые силы я оставила для защиты Центра Империи? Нет, Веджи, они поняли, какой их ждет сюрприз. И даже ухитрились выяснить, что для борьбы с «крайтос» им понадобится бакта – и в объемах, в каких она ранее не требовалась никому, ни для чего и никогда… Вследствие чего приоритетной целью флота повстанцев стал не Центр Империи, а центры производства бакты. И в первую очередь их целью стала Тайферра. Вследствие чего ты и очутился здесь.
Пальцы с карминовым маникюром торжествующе хлопнули по поверхности кушетки.
— Промашка вышла с Тайферрой. Но зачем пытаться захватить Корусант, если знать, что он зараженным окажется, а контроль над бактой не захватили?
Прекрасный крайт-дракон в женском обличье сыто заухмылялся.
— В этом, мой мальчик, и состоят издержки политики восстания. Слишком много своего политического, да и не только политического капитала вложили глубоко не уважаемые мною руководители Новой Республики в реализацию этой идеи, чтобы в последний момент от нее отказаться. Да и сама по себе галактическая столица чересчур лакомая цель — и единственный способ для повстанцев сделать свою власть хотя бы сколько-нибудь легитимной в глазах большинства жителей галактики.
Ведж автоматически пытался пить из чашки, хотя та уже была пуста. На политическое руководство Республики он насмотрелся — и не питал насчет него иллюзий. Политикам до хаттовой задницы, кого и сколько погибнет, как тем воспользуется имперская пропаганда; им лишь бы не упустить любой, пусть хоть самый дохлый шанс укрепить свою власть.
— Даже без «крайтоса» выйдет криффова бойня. Головорезы вроде Зсинджа и Терадока тоже ведь явятся за лакомым кусочком – под предлогом защиты Корусанта от «нелюдей» и «варваров». Защиты, которую ты обеспечить не сумела.
— Поэтому мне придется суметь. И не без твоей помощи, — Айсард налила в чашку Веджа еще чаю, проворчав: — Выпей его, пока он не слишком остыл… Я нашла применение тебе, ты пригодишься мне и в дальнейшем. Использовать твой дар к математическому анализу для навигации и не ставить тебя выше, чем командовать эскадрильей, как то делали в альянсе, — непозволительная расточительность.
— Купить меня хочешь? Карьерными перспективами на службе вашей… вашей... — его рот непроизвольно скривился.
— Конечно. Если ты мне поможешь, у жителей Корусанта больше будет шансов остаться в живых. Для меня их жизни мало чего стоят; я даже не уверена: сохранил ли Корусант право называться Центом Империи после той радости, которую я видела на их лицах после Эндора? Но тебе-то жаль их. Потому ты не откажешься, — Айсард невозмутимо отпила еще чаю. — А там, глядишь, и начнешь по-настоящему умнеть.
Заметив, как он вытирает пот со лба, Айсард добавила с усмешкой, которую, по сравнению с ее обычным выражением лица, вполне моно было назвать добродушной:
— На Тайферре не везде душно, Веджи. Здешние океаны вполне имеют место быть. Их побережья имеют довольно-таки живописный вид. И там почти никто не живет. Прохладный океанский ветер — как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся.
Что бы она там ни говорила, а тугодумием Ведж никогда не отличался.
— Ну да, — усмехнулся он, — пальцы твоих ног я еще не пробовал. На морском песочке они будут в самый раз.
Мадам директор кивнула, проследив за горячим взглядом кореллианина, который она чувствовала на себе даже сквозь ткань платья.
— Ты добрый мальчик, Веджи, но все-таки тебе нужна очень плохая женщина, на которой ты смог бы слегка выместить свой гнев. Судя по моим ощущениям от нынешней ночи, я успешно прошла отбор, чтобы стать исполнительницей этой роли.
Он осторожно погладил ее белые пряди:
— Тут у тебя конкуренток точно быть не может.
Исэнн Айсард осторожно поглаживала его шею и затылок — пока он не положил перегруженную впечатлениями голову ей на плечо:
— Учитывая, какие у моих конкуренток начались бы проблемы со здоровьем — конечно. И еще, Веджи: здесь нам, конечно, было хорошо, но схватить меня за мокрые волосы и потянуть в прохладу какую-нибудь лагуны — гораздо интереснее…
Пронизывающая голову усталость пополам с болью стала вторым «я»Веджа Энтиллса, еще недавно коммандера Новой Республики, а ныне… читать дальше
— Заключенный номер 552160. – Отрезал Ведж, не оборачиваясь на вошедшую. Которую он слишком хорошо запомнил по Даркнеллу. Белые пряди в иссиня-черных волосах, льдисто-пламенный взгляд. Явно избыточные, на вкус Веджа, рост и стать, совершенно космическая самоуверенность. — Тебе ведь так угодно меня классифицировать — ну и не погань мое имя своим языком.
Он демонстративно продолжал любоваться проекциями зданий в объемном изображении, создаваемом компьютером-голографом. Результаты его аналитической работы наверняка и так уже были ей известны. И наверняка не смогут повалять на ее действия — ну что ж, он хотя бы попытался… Теперь бы еще как-то выбраться отсюда. Или хотя бы передать данные — поделиться результатом с ребятами Кракена или еще хоть кем-то, кто передаст их повстанцам. Но пока что все усилия в этих направлениях были тщетны. Значит, остается лишь выбираться из плена. Помещение, в котором его заперли, походило скорее на больничную палату, чем на тюремную камеру, насчет своего положения коммандер не обманывался. Правда, обычно пленных не наряжают в парадную форму Новой Республики — поглумиться решили, что ли?
— Превосходно, Ведж. Я очень люблю дерзость. Но вот твои неуклюжие попытки выйти отсюда в ваш повстанческий аналог голонета ничего, кроме сожаления, не вызывают. Зато твои архитектурные увлечения вполне уместны. Скоро они еще уместнее будут на Корусанте. Когда твои вонючие дружки из Альянса, — женщина в притворном сожалении схватилась за нежный лоб, — прошу прощения, Новой Республики — будут превращать его в груду оплавленного камня. Успешно соперничая в этом с жирным гундарком Зсинджем, одноглазым шизофреником Харрском — и далее по списку.
— И ты согласна отдать им Центр твоей Империи?! — Ведж вскочил, но едва не рухнул обратно в кресло; его мутило не столько от усталости, сколько от ужаса. Его воображение было раздавлено картинами предстоящей всепланетной бойни. — Там больше триллиона человек!
Ведж не сомневался: чем бы ни кончилось дело, имперская пропаганда сумеет выставить виновниками катастрофы повстанцев — и только повстанцев. «Если уж Альдераан умудрились на нас повесить!»
— Слишком много, — надула губки Айсард. — Я привезу туда новое население — верное памяти Императора. И никаких «нижних ярусов» я больше не потерплю.
Ведж таки вынужден был схватиться за кресло.
«Поехавшая, Палпатина ей в... Ей триллион человек что мухи!»
На брифинге в штабе Акбара им показали ту, с кем «пронырам» придется иметь дело. Голограмма впечатляла — особенно Веджа, враз признавшего свою даркнелловскую… знакомой ее не назовешь, ведь ее настоящего имени он тогда так и не услышал. Случайную союзницу, которая помогла ему вытащить Бел Иблиса с той криффовой планетки, но при этом почему-то считавшую, что действует во благо Императора. Тогдашние мотивы дамы Веджа не слишком-то волновали: ее помощь пришлась весьма кстати, да и вместе им было — не так чтобы плохо.
Но раньше он и не думал отождествлять ее с Исэнн Айсард, о коварстве и эффективности действий которой среди повстанцев гуляли самые мрачные слухи.
— Ты. Этого. Не. Сделаешь. — в горле Веджа было так сухо, словно вокруг была бесконечная пустыня какого-нибудь Татуина, а не набухший влагой воздух тропических широт Тайферры.
— Когда твои навигационные таланты помогли мне выбраться с Даркнелла, я заподозрила, твой математический дар можно использовать отнюдь не только в области навигации. И что недоумки-повстанцы никогда не оценят его по достоинству. После того, как твои математические способности. Ты славно поработал Веджи, но теперь тебе и отдохнуть пора. — Полный рот осклабился в издевательской пародии на улыбку, но от нее Веджу, как ни странно, стало полегче. Равно как и от ласкательного произношения его имени — а ведь до сих пор он никому не позволял так себя звать, кроме разве что Миракс…
Сначала он почувствовал, как веки наливаются тяжестью, и лишь потом успел заметить инъект-пистолет в скульптурных очертаний руке.
***
Видимо, снотворное было достаточно сильным, чтобы его успокаивающее воздействие продолжалось и после пробуждения. Иначе трудно было объяснить ощущение покоя, разлитого в воздухе — не могло ж оно исходить от чересчур знакомой фигуры, задрапированной в красную ткань и, как казалось Веджу, подпиравшей невысокий потолок. Из самого дна сознания пробивалось, как слабенький ручеек на дне пещеры, неожиданное ощущение: уж теперь-то ему все ясно, и беспокоиться больше не о чем.
Дальняя стена словно бы исчезла, открывая панораму того, что осталось от города Ксукфра. Кореллианин не успел разобрать, включила ли женщина голопроектор, или стена и впрямь стала прозрачной. Увиденного ему в любом случае было достаточно. Математические способности, которым воздала должное мадам директор, легко позволяли подсчитать, сколько жителей испарилось во взрывах, сгорело заживо, было раздавлено или доживало остатки жизни в толще спекшихся обломков разрушенных зданий.
Результаты повстанческого налета на крупнейший центр производства бакты, превратившей город Ксукфра в истерзанный камень, а Веджа в заключенного номер 522160, вызывали у Айсард широкую довольную улыбку — средней степени ядовитости.
— Каково мнение моего главного архитектора: станет ли пейзаж Корусанта более величественным после его освобождения доблестными силами Новой Республики? — Женщина опустилась на стул рядом с Веджем, нагнулась к его лицу, пристально всматриваясь. — Он — шедевр галактического градостроительства; не будут ли своего рода шедевром и его развалины?
Он схватил ее белые пряди (как оказалось — довольно широкие), обрамляющие лицо, рванул изо всех сил, их заставив ее упасть на колени.
— Веджи, не надо, — попросила она.— Излишне торопливые — плохо кончают.
Помимо явно непривычной для нее просительной интонации в ее слегка сдавленном болью голосе ничего не было. И на лице – ни гнева, ни испуга, ни хотя бы раздражения. Только боль. И никаких попыток сопротивляться…. По Даркнеллу Ведж прекрасно помнил, как она способна расправиться даже с вооруженным противником. Значит, либо разыгрывает какой-то спектакль. Либо…
— Почему тебе вечно жаль всех этих существ, кому на тебя плевать? А вот меня – не жаль никогда? – и здесь уже чувствовалась злость, хотя куда больше было горечи. Если Айсард способна была на некое подобие чувства раскаяния, она вероятно, испытывала это сейчас.
…Либо она и в самом деле пытается заглянуть вглубь его мотивов – и не может его понять.
— Можно подумать, тебе на меня не плевать, — постарался насытить свой голос издевкой, но как-то не вышло. А вот гладить ее щеки, одновременно приводя в порядок скомканные белые пряди — как выяснилось, вполне широкие, — получилось, и еще как.
— Все началось с того, что я стала слишком часто видеть тебя. И не только во сне.
***
Странные сновидения посещали директора имперской разведки, а ныне и главу правительства Галактической Империи не первый десяток раз. Несмотря на все вариации, суть их была одинакова: она сама погубила дело своей жизни – все, почти все; и единственным, кто оставался в такой момент рядом, был этот… При мысли о том, что в ее судьбе хоть что-то может зависеть от такого типа, Айсард хотелось рычать с бессильной яростью рэнкора, которому вырывают последний клык. Это ей не поможет. Станет только хуже. Выбросить бы эту ерунду из головы да забыть сразу, но нет, привычка изучать информацию, не пренебрегая никаким пьяным гунганьим бредом, въелась в каждую клеточку.
Из-под грифеля появлялись безошибочно узнаваемые черты. Знакомую всей Галактике словно бы вскипевшую, как лава, а затем застывшую и растрескавшуюся плоть лица. Она всегда рисовала лицо повелителя, когда нужно было успокоиться и сосредоточиться. Движения были отработаны до автоматизма, руки сами знали что делать,– и можно было даже не смотреть на лист с портретом императора, который вот-вот пополнит общую, все время утолщающуюся пачку столь же бережно хранимых портретов; прибегать к этому успокоительному средству женщине приходилось все чаще.
«Как вам такая арт-терапия, мадам директор?» - она почти слышала глубокий, тяжелый, но мягкий голос, который ей теперь даже не снится. И давно умолк наяву.
На душе Исэнн Айсард было тепло и уютно, как не бывало, наверное, со времен получения последнего обстоятельного доклада о ситуации в системе Эндор.
Оставалось бросить удовлетворенный взгляд на лежащий перед ней результат целебного творчества.
С лица повелителя, которое было таким же, как и всегда на ее рисунках, на мадам директор оценивающе взирали глаза человека, которому куда больше подошли бы вечно взъерошенные волосы, легкая, однако не лишенная самоуверенности улыбка – и неистребимый кореллианский акцент, звучавший из уст этого человека вполне, впрочем, уютно.
Уютно, вот ведь криффы его дери, вот где была неожиданность: несмотря на обнаруженный в рисунке вопиющий дефект, ощущение разливающегося в душе тепла не думало покидать Снежную Королеву. Которая, с приятной ленцой раскинувшись в кресле, прикидывала: что же с ним теперь делать? И с чувством, взявшимся непонятно откуда, и с – как ни странно определять так повстанца – с человеком, его вызывающим?
***
— Ты не прав, Веджи. Меня не покидает предчувствие: когда у меня ничего не останется, я смогу всецело тебе доверять. Ты единственный человек, о котором я могу так сказать, не кривя душой.
От рассказа Исэнн (если уж он для нее Веджи, то почему б ее так не называть?) Ведж, и сам не заметил как скатился с кушетки. Точнее, от выводов из него. В прошлую их встречу эта женщина говорила об Императоре как религиозный фанатик о божестве. «Неслабо у нее в голове что-то сдвинулось».
За «перевариванием» информации Ведж как-то и не заметил, что они стоят на коленях лицом к лицу, а он прижимает к себе крепкую фигуру, обнимая ее прямые плечи и прильнув щекой к ее щеке.
Мысль, пробивавшаяся из глубин сознания, подобно роднику из дна пещеры, обрела ясность — подземный источник заискрился, подсвеченный солнечными лучами:
— С заключенными командование планы не обсуждает.
Рот Веджа заполнился ее дыханием. Мягкие губы были суховатыми и прохладными — как раз то, что нужно на вечно пропаренной насквозь Тайферре.
— Ты замечательный тугодум, мой милый мальчик. Как видно, таланты к математическому анализу не дают возможности хорошо соображать.
Он слегка отстранился, продолжая обнимать ее за плечи. И увидел то, чего не замечал раньше: в разного цвета глазах разноцветные искорки: в левом искрится снежное серебро, в правом – белое золото раскаленного металла.
— Значит, не будешь нас на Корусант заманивать, чтоб мы его снесли? Откажешься от применения «крайтос»? Иначе ты бы мне про то не сказала?
— Но для этого ты кое-что сделаешь, Веджи. Для начала, твои руки почтят мои волосы своим вниманием, — красивая ледяная маска, что была у нее вместо лица, приобрела почти ласковое выражение. По крайней мере, попыталась это сделать.
— Так тебе что, понравилось? — мягких очертаний физиономия кореллианина резко вытянулось от удивления.
— Ты наверняка много слышал о том, как я люблю причинять боль другим, но что я люблю терпеть ее и сама, тебе лишь предстоит узнать.
Одним резким движением она развернулась к нему спиной. Не слишком длинные, обрезанные чуть ниже плеч волосы объемистой массой хлынули в его руки. Лишь слегка оттягивая их назад, Ведж комкал жесткую черную гладь, рассеченную двумя ослепительно-белыми потоками.
— Нет, Веджи, так нечестно, — насмешливо протянула она. — Совсем не больно.
Айсард легко помассировала кисти его рук, вынудив их расслабиться и разжать хватку. После чего легонько погладила его ладони, с игривой благодарностью пощекотав их острыми ногтями.
Она поднялась над ним во весь рост. Глаз цвета кипящей магмы игриво подмигнул:
— Видимо, в этом платье я не вызываю у тебя достаточного энтузиазма, — сказано-сделано, одеяние, до того скрадывавшее выпуклости рослой мадам директор, а также всячески акцентировавшее внимание на ее высоте и стройности, раскрывшись посередине (а ведь только что казалось цельным куском ткани), отлетело в сторону. И аккуратно накрыло собой кушетку.
— А теперь тебе предоставляется честь снять с мен наиболее интимную деталь туалета.
Ведж сразу понял, что имеется в виду. Вовсе не нижнее белье, от изысканно-серых кружев которого Айсард избавилась и без посторонней помощи. Но на левой руке женщины, пристегнутая специальными креплениями возле ладони и у локтя, располагалась укороченная бласт-винтовка, ранее скрытая широким рукавом роскошного платья.
Осторожно отсоединив оружие, Ведж аккуратно положил его на стол, подле голографа.
Куда потом отправилась и его хозяйка — чуть только руки Веджа легли на ее плечи, помяли ключицы, прихватив волосы и стали пригибать ее шею книзу, Айсард оперлась локтями на стол — стол был довольно-таки высоким, — изогнувшись почти под прямым углом.
— Ах, Веджи, — ее смех звучал как треск лопающихся ледяных глыб на Хоте, — ты же так можешь не достать! Возьми-ка на пару подушек … И встань на них, они достаточно плотные — тогда мы с тобой будем на одном уровне.
Подождав, пока она устанет смеяться, Ведж наклонился к ней, чтобы поцеловать жутковато-манящую улыбку, в которой смешивались желание и гордость собой, безо всякого следа нежности.
— Ненавидеть меня должна, а на самом деле заботишься, — улыбнулся Ведж ее подсказке. — Странная ты, мадам Айсард.
Она не ответила, лишь нетерпеливо притопнула высоким каблуком цвета свежей крови. Что ж, одежды на нем и так остался самый минимум (видимо, остальное с него сняли, чтобы сложить на ближайшем стуле, пока он спал), освободиться труда не составляло.
Увлекшись дегустацией ее сильной, широкой спины и поразительно гибкой поясницы, а также и всего того, что пониже — Ведж сам не заметил, как, чуть приоткрыв нижние оконечности этих чудесных овальных форм, оказался в ней. Его горячность заполняла ее постепенно, миллиметр за миллиметром, но все же достаточно резко для того, чтобы одарять ее болью, о которой она просила. Не забывал оттягивать ее голову за белые и черные пряди то вверх, то вниз, то в сторону; не слишком резко, но все же с услаждающей ее болезненностью. Айсард низко, раскатисто охала, почти не шевелясь. Поглаживала его бедра, взбадривая. Без единого слова брала его руки в свои и бурно целовала его пальцы, после чего вновь клала руки Веджа на свою голову. Чтобы продолжал оттягивать ее волосы. То с одной стороны, то с другой. Билась в оргазме от финального наслаждения, целовала, уж не разбирая: где его руки, а где — поверхность стола, теплую и влажную от их общей горячности. У Веджа к тому времени из всех чувств осталось лишь осязание. И одно желание — сохранить равновесие, не упасть и не придавить свою Исэнн. Когда это все же случилось он пребывал в полубеспамятстве. Потому не чувствовал, как она осторожно подхватила его и перенесла на кушетку. Где, ощупав его лицо роскошными увлажнившимися губами — распаленному Веджу они все равно показались почти прохладными — и, покрыв его лоб влажной холодной тканью, упала ничком рядом с ним.
Ведж стал приходить в сознание от ощущения губ и языка, двигающихся вверх по его бедрам – почти не отрываясь. Изящное, но смертоносно мощное тело придавило его. («Гигантская змея, обовьет и раздробит своим телом все кости», — мелькнуло в затуманенном сознании.) Он врастал в нее, привнося все больше горячей и сладкой боли в самую глубину женских органов, а она бурно извивалась на нем с тяжкими стонами громко говорила и ругалась на разных языках, в то время как он осторожно пригибал ее к себе за белые пряди, лаская губами поочередно ее полный большой рот, который только тогда и умолкал, то обширную и крепкую грудь. Когда у него уже не осталось сил ни на что, кроме как расслабиться на подушках в положении полулежа, Исэнн сочно, басовито смеялась, опрокинувшись на спину, направляла острые каблуки ему в лицо и дразнила ими нежную кожу кореллианина. Обнимая ее статуарной красоты ноги, он и уснул окончательно.
***
— Веджи, ты, оказывается, умеешь заваривать чай?
Мадам директор невозмутимо дегустировала содержимое чашки мелкими глоточками. Сидя в непринужденной позе, но, тем не менее, идеально прямой, как пики корусантских небоскребов. Свободное ярко-красное одеяние все также идеально драпировало ее фигуру — как будто ничего не случилось. И как будто рукав не скрывал бласт-винтовку.
— Чай успокоительное хорошее, а напугала ты меня вчера знатно.
— Однако нельзя не согласиться с тем, что мои намеки на грядущую судьбу Центра Империи на тебя подействовали. Как и положено хорошему архитектуру, ты наделен отменным пространственным воображением: когда ты представил себе рушащийся и плавящийся планетарный город, на нижних ярусах которого люди и экзоты грызут друг другу глотки, одновременно сгнивая заживо от «крайтоса». И превращаясь в более чем неаппетитную, — кстати. В отличие от твоего превосходного чая, — жидкую массу… Так ты сразу приобрел нежный оттенок столь любимого на твоей родине цвета. И превзошел если не всех, то почти всех лучших аналитиков, находящихся в моем распоряжении, чтобы показать мне, насколько высока вероятность опасной мутации вируса в результате попыток лечения его бактой, испорченной террористами ашерн. К которым, к слову сказать, столь покровительственно относятся твои бывшие коллеги.
Веджа передернуло:
— И что остановить эпидемию в Центральных Мирах, если та выплеснется за пределы Корусанта, не получится. А там и дальше пойдет. Хорошо, хватило у тебя ума от твоих дурацких планов отказаться.
Сидевшая рядом с ним на кушетке женщина успокаивающе положила руку ему на плечо. В ее извечно высокомерном тоне появились нотки легкого снисхождения:
— А вот что касается твоих коллег — раз уж тебе не нравится, что я зову их «бывшими» — так они-то ничуть не отказались от идеи нападения на Корусант.
Кореллианин чуть не выронил чашку; хорошо, что чай в ней остался — только у самого дна.
— Ты не сравнивай. У них разведка не то, что у тебя. Много не знают, вот и…
Пленительные губы Айсард сложились в уже привычный Веджу крайтов оскал:
— Не стоит недооценивать их. Ты видел исследовательский комплекс «Альдераан Биотикс» в системе Пирия. Неужели ты думаешь, что ваша разведка их не видела? И не сумела сложить два и два, увидев, сколь малые силы я оставила для защиты Центра Империи? Нет, Веджи, они поняли, какой их ждет сюрприз. И даже ухитрились выяснить, что для борьбы с «крайтос» им понадобится бакта – и в объемах, в каких она ранее не требовалась никому, ни для чего и никогда… Вследствие чего приоритетной целью флота повстанцев стал не Центр Империи, а центры производства бакты. И в первую очередь их целью стала Тайферра. Вследствие чего ты и очутился здесь.
Пальцы с карминовым маникюром торжествующе хлопнули по поверхности кушетки.
— Промашка вышла с Тайферрой. Но зачем пытаться захватить Корусант, если знать, что он зараженным окажется, а контроль над бактой не захватили?
Прекрасный крайт-дракон в женском обличье сыто заухмылялся.
— В этом, мой мальчик, и состоят издержки политики восстания. Слишком много своего политического, да и не только политического капитала вложили глубоко не уважаемые мною руководители Новой Республики в реализацию этой идеи, чтобы в последний момент от нее отказаться. Да и сама по себе галактическая столица чересчур лакомая цель — и единственный способ для повстанцев сделать свою власть хотя бы сколько-нибудь легитимной в глазах большинства жителей галактики.
Ведж автоматически пытался пить из чашки, хотя та уже была пуста. На политическое руководство Республики он насмотрелся — и не питал насчет него иллюзий. Политикам до хаттовой задницы, кого и сколько погибнет, как тем воспользуется имперская пропаганда; им лишь бы не упустить любой, пусть хоть самый дохлый шанс укрепить свою власть.
— Даже без «крайтоса» выйдет криффова бойня. Головорезы вроде Зсинджа и Терадока тоже ведь явятся за лакомым кусочком – под предлогом защиты Корусанта от «нелюдей» и «варваров». Защиты, которую ты обеспечить не сумела.
— Поэтому мне придется суметь. И не без твоей помощи, — Айсард налила в чашку Веджа еще чаю, проворчав: — Выпей его, пока он не слишком остыл… Я нашла применение тебе, ты пригодишься мне и в дальнейшем. Использовать твой дар к математическому анализу для навигации и не ставить тебя выше, чем командовать эскадрильей, как то делали в альянсе, — непозволительная расточительность.
— Купить меня хочешь? Карьерными перспективами на службе вашей… вашей... — его рот непроизвольно скривился.
— Конечно. Если ты мне поможешь, у жителей Корусанта больше будет шансов остаться в живых. Для меня их жизни мало чего стоят; я даже не уверена: сохранил ли Корусант право называться Центом Империи после той радости, которую я видела на их лицах после Эндора? Но тебе-то жаль их. Потому ты не откажешься, — Айсард невозмутимо отпила еще чаю. — А там, глядишь, и начнешь по-настоящему умнеть.
Заметив, как он вытирает пот со лба, Айсард добавила с усмешкой, которую, по сравнению с ее обычным выражением лица, вполне моно было назвать добродушной:
— На Тайферре не везде душно, Веджи. Здешние океаны вполне имеют место быть. Их побережья имеют довольно-таки живописный вид. И там почти никто не живет. Прохладный океанский ветер — как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся.
Что бы она там ни говорила, а тугодумием Ведж никогда не отличался.
— Ну да, — усмехнулся он, — пальцы твоих ног я еще не пробовал. На морском песочке они будут в самый раз.
Мадам директор кивнула, проследив за горячим взглядом кореллианина, который она чувствовала на себе даже сквозь ткань платья.
— Ты добрый мальчик, Веджи, но все-таки тебе нужна очень плохая женщина, на которой ты смог бы слегка выместить свой гнев. Судя по моим ощущениям от нынешней ночи, я успешно прошла отбор, чтобы стать исполнительницей этой роли.
Он осторожно погладил ее белые пряди:
— Тут у тебя конкуренток точно быть не может.
Исэнн Айсард осторожно поглаживала его шею и затылок — пока он не положил перегруженную впечатлениями голову ей на плечо:
— Учитывая, какие у моих конкуренток начались бы проблемы со здоровьем — конечно. И еще, Веджи: здесь нам, конечно, было хорошо, но схватить меня за мокрые волосы и потянуть в прохладу какую-нибудь лагуны — гораздо интереснее…
. С одной стороны как-то грустно расставаться с персонажами, которым я придумывала судьбы на протяжении почти полутора лет, но с другой - все, что имеет начало, имеет и конец ©. Когда-то история одного имперского адмирала должна была закончиться. Вполне возможно, что на Свиврене у Пиетта с Игнис будут дальнейшие приключения; возможно, они спокойно проживут свою жизнь вдалеке от бластеров, повстанцев, имперцев и прочих волнений.